Потому что это глубоко по молдавски. Кто-то считает «грэеск» маргинальным. А вот Дмитрий Кантемир в своей книге «Дескриеря Молдовей» считал, что оно нам осталось в наследство от даков. Ореол маргинальности или скорее мужицким его обозвали румынофилы, а мы лишь согласились. Этим выдавая нашу закомплексованность, на счет нашей самобытности, произношения и тд.

Хотя мы признаем, что «грэеск» - это нарочито. Если хотите, вызов. Потому что на сегодняшний день по-другому уже нельзя привлечь внимание к проблеме и продемонстрировать, что ты – молдаванин, а не румын. Ведь представители румынской элиты утверждают: «moldovean deci roman!». Но если «грэеск» - то какой уже я румын? Я – «молдован».  «Грэеск» убирает все сомнения в том, что я могу быть румыном. Я только молдаванин. И потому мы будем настаивать именно на этом слове.  Потому что если заменить его на «vorbesc», предполагается уже совсем иное: «Noi sîntem moldoveni, dar aparținem marelui neam romanesc».

Нам есть, кем и чем гордиться, и мы должны это помнить. Мы призываем не возвращаться к прошлому, а идти вперед.

Мы никому ничего не хотим навязывать. Это лишь четкое пояснение нашей гражданской позиции и тех, кто ее разделяет. Через «грэеск» становится понятным, что я – стопроцентный молдаванин. И это «грэеск», несомненно, воспринимается как вызов. Но это уже проблема тех, у кого оно вызывает такую реакцию. Безобидная фраза становится небезобидной, к примеру, для румын. Я могу понять, почему это цепляет их. Потому что их идеология всеобщего румынизма не предполагает давать право на существование такой нации, такому этносу, как молдаване, отказывая молдаванам в их идентичности. Они говорят: «молдован» -  такого не существует вообще в природе. Поэтому, когда им говоришь: мы на самом деле есть, это для них шок. И это вызывает у них полное отторжение, не входя в рамки их миропонимания. Но не обращать на это внимание вообще, они не могут, потому что это их раздражает. И это их проблема, нас это не беспокоит.